Dating > Плетнев александр владимирович рейдер удел одиночество
Last updated
Download links: → Плетнев александр владимирович рейдер удел одиночество → Плетнев александр владимирович рейдер удел одиночество
Проблема для него была в другом. К своим военным он лишь иногда обращался за незначительными консультациями, в основном поглядывая в разложенные бумаги, вкрадчивым голом озвучивая предложения Буэнос-Айреса. Терентьев щурился на ветер, закрывая наветренную щеку отворотом капюшона, глядя с открытого мостика, как при очередной смене курса крейсер подставляет то одну скулу под удары волн, то другую.
Наверняка в этом не сомневаются и аргентинцы. Причина была в систершипе «Петра» — крейсере «Адмирал Нахимов», модернизация и ремонтные работы на котором подходили к завершению. В свою очередь аргентинские ВВС наносили удары по кораблям противника. Капитан Бонсо знал о присутствии подлодок противника в зоне боевых действий, но закономерно оглядывался на северо-восточное направление, где находилась основная британская группировка. Думаю, что надо несколько расширить часть пунктов, внеся дополнения в условия контракта, согласно специфике применения и боевых возможностей, а так же статуса корабля.
Барометр падал, и волны достигали едва ли не восьми метров в высоту, дорвавшись заливать палубу. Ну что я тебе...
Скачать Одиночество удел великих. Рейдер бесплатно - Так и то бестолку - Гольфстримом разнесёт, лишь тюлени на Шпицбергене обосрутся.
Почему-то всегда верил, что с ним обязательно произойдёт что-нибудь необычное! Где-то слышал, что каждый год Азовское море, подмывая побережье, забирает у суши до десяти метров. И частенько прикатывал сюда на велосипеде. Потом брёл по песчаной полосе, задирая голову на высоченный обрыв, отмеченный осыпями, оголяющими древние наслоения породы, ожидая, что когда-нибудь обвалившийся кусок обнажит чего-нибудь эдакое. Он любил всякие такие словечки, которыми можно покозырять перед друзьями, которые обильно вливались в его детский мозг-губку с массивом нужной и ненужной информации из десятков читаных книг. Впрочем, десятилетний мальчик едва ли так построил бы своё предложение, даже с оглядкой на своеобразную начитанность. Своеобразной его начитанность была потому, что книги глотал, как сладкую газировку из автомата, не жалея три копейки. Глотал, не ощущая вкуса — лишь бы удовлетворить жажду. Жажду книжных приключений и великих тайн. Спеша за сюжетом с нетерпеливо подстёгивающим «а что же дальше?! Порой, сокращая для себя сложносоставные слова, неправильно ставя ударения, перескакивая через строчки. Имея самый точный ориентир на странице — начало абзаца с многообещающими: «вдруг», «однажды» или «неожиданно», с которых и начиналось самое захватывающее. «Эх, это только в книжках может быть. Ещё к бабушке заехать, хотя бы минут на пять. Мама всё ровно спросит — где был? Не говорить же, что ездили с пацанами аж на аэродром. Ну и что, что всего пять минут». Пусть и не полная правда, но откровенно врать не хотелось. Лихо просвистел ветром в ушах до бабушкиных восхитительно пахнущих пышек, с тающим на коричневатой корочке мёдом. Успев даже повесить петля на шею! Закатив в подвал многоэтажки велосипед, удачно миновал мамины кордоны-макароны… «Да нет! Но после бабушкиных лепёшек совсем не хочется». Потом папа с работы пришёл слегка пьяный — в самой своей лучшей доброй стадии, когда можно было чего-нибудь выпросить. Одно плохо — будет ночью на кухню бегать воду хлебать. И конечно, увидит полоску света из-под дверной щели, распахивая дверь с рыком: «А ну быстро спать! Читаешь лёжа — зрение портишь! » А толку — фонарик и под одеяло! И книга попалась про военный корабль… в океане… и он почти старший офицер… Трясли за плечо настойчиво, но аккуратно. Скопин разлепил глаза, машинально взглянув на светящийся циферблат. » — Что случилось? Командир на ГКП требует, — лица вестового не было видно — лишь силуэт на фоне открытой двери каюты. Но тут в коридоре послышались неторопливые шаги, проём загородила массивная фигура, вообще перекрыв доступ свету. «Ща начнёт строить, — предвиделся тяжёлый разговор с командиром, — разнос неминуем». Вестовой шмыгнул из каюты, мягко прикрыв за собой дверь. Однако, устроившись у рундука, Терентьев начал совершенно о другом: — Ты знаешь, а мы-то и как прогрессоры совсем несостоятельны. Пусть не массово, но в опытных разработках. А наши пока изучат, пока освоят производство ведь тут важна технология , на Западе уже пойдёт массовый вал. Да, несомненно, где-то можно сэкономить и сократить время разработок. Не делать лишних движений. Но я представляю, какая это инертная машина — Советский Союз. Но нас на корабле более шестиста человек, и каждый знает. При Сталине всех вообще бы распределили: толковых по шарашкам, бездарей благо у нас таких единицы в тьмутаракань-Колыму. Кто в Кремле сейчас? И КГБ никто ещё не отменял в восьмидесятый-то год. Что им делать с пьяными языками, которые знают о развале Союза? Для главкома флота это ещё одна боевая единица, для страны ещё одна статья расходов, но несомненно — это подарок. А вот нам всем что? В квартирах унитазы-ванны-комфорты, у большинства уже хорошие иномарки были. Ты легко перескочишь на… хорошо, тебе за заслуги перед родиной и партией — «Волга-двадцатьчетвёрка»! Мы ни в какой порт заходить не будем до самого Союза. Если какая падла найдётся — пусть вон в арктические воды ныряет. Ему ребята из «дэшэка» грузиков свинцовых подвесят. Да и вообще, надо замполита подрядить, чтобы с экипажем работу провёл, морально-душевную. Да и сам ты… утром, конечно… — Поговорил в общих чертах, даже прошёлся по БЧ — умы́ в брожении, но не рефлексируют. Ни о будущем, ни о прошлом. Словно ни у кого не осталось там семей. Словно им тут не вливаться в новую жизнь. Эта история с «Конкерор»… все воинственны до невозможности. И ладно бы только молодые пацаны. Лишних тут у нас почти нету — офицеры и контрактники. Срочников раз-два — обчёлся! Но даже твой Забиркин — тощая грудь колесом, чуть ли не лично расправился с атомной ПЛ. Но вот скажи мне, импровизатор-авантюрист… за каким ты хреном в это полез? «Ну вот — командир плавно подошёл к выволочке», — Скопин на мгновение выпал в думках, потом взъерошив волосы, возбуждённо выдохнул: — А помнишь нашу игру, когда «все всё знают»? Но вот когда Гитлер знает, и Сталин знает, и миллионы, включая будущих погибших, знают. И все, зная, говорят: немцы — «не надо нам позора ещё хуже версальского». И все опускают руки и говорят «нахрен». А Гитлер в ответ: «мы пойдём другим путём» и давай перекраивать «Барбароссу». А и Сталин тоже не дурак, бесноватому верить. Кто тогда опять был в выигрыше? И так и эдак — при всех раскладах? Знаешь, наверное, единственный раз почувствовал, что могу что-то, ну хоть не изменить, но коснуться, чтобы траектория пошла по-другому, с надеждой, что лучше. Скопин глубоко вдохнул, шумно выпуская воздух и, успокоившись, возвратился к разговору: — А что там сейчас страна? Союз на пике могущества, но уже как с горы — набрал скорость. Люди… прикинь, родители ещё молодые, только первомай отгуляли, нам в школу с утра. А скоро каникулы, и как всегда казалось вначале — впереди целая вечность лета. А помнишь дядю Славу-моряка? Скопин даже глаза прикрыл. Всплывали образы из предутреннего сна, погружая почему-то всегда в солнечные воспоминания детства. Над их микрорайоном пролетали, нередко ревя форсажем, «сушки», а мимо дома проходила одноколейка в техзону, и все мальчишки разрывались между мечтой стать лётчиками или машинистами тепловозов, в которые их иногда добрые дяденьки-железнодорожники пускали прокатиться-поглазеть. Ровно до той поры, пока в их небольшой двухподъездной трёхэтажке не поселился дядя Слава. Моряк-отставник — вполне крепкий жилистый мужик, но что-то хватанувший на службе, что его списали с совершенно незаметной инвалидностью ведь для них тогдашних пацанов инвалид это человек без ноги, например. Именно дядя Слава их и заразил морем. Правда, из всей их ватаги только вот Колька Терентьев да он поступили в мореходку. Колька-отличник с первого раза и на два года раньше. Но дело даже не в этом локальном конфликте. Мы едва тут появились — уже пали́м по-тихому. А как поведут себя наши ястребы в Кремле, если узнают про перестройку со всем последующим бардаком? Не захотят ли вдарить, упреждая, пока СССР ещё может вдарить, чёрт меня подери? Понимаешь, все эти люди, даже если это параллельная не наша реальность , имеют право на жизнь, спокойную, без войны. Хотя бы до того времени, пока не начался развал, перестройка и всё прочее. Мы же своим вмешательством можем разрушить даже тот не всегда самый приятный мир, что получился в нашей истории. Ни дома, ни квартиры, ни даже комнаты в общаге. Помнишь, как мыкались после перестройки, без зарплат, никому не нужные? Дети, словно скомканные, сконцентрированные, не развернувшиеся человеческие сущности-личности. Они как ростки зелёные весной — пробьются через асфальт.
